Адыгея. Я давно хотела приехать к тебе в гости. Смогла только в этом году. И вот мой рассказ о знакомстве.
Почему-то мне хотелось приехать в Адыгею именно осенью, полюбоваться красотой желтеющих листьев. Но этого не произошло, там было лето. Кругом зелень, днем жарко, и мы ходили в футболках и утром купались в реке. Зато были плоды: грецкие орехи, виноград, яблоки.
Перед отъездом я разговаривала с сестрой и сказала, что боюсь ехать, что там будет трудно и страшно. И трудно будет возвращаться. Она удивилась: зачем ты тогда едешь? И я ответила, что это как прививка, чтобы потом не заболеть, лучше сейчас такое себе организовать самой.
В этом путешествии у меня не было четкой конкретной цели, как было раньше, когда ездили в Геленджик. Была задача: работать в полную силу своих возможностей, но не сломать себя.
У меня был опыт туристских походов, и я надеялась, что это поможет мне. Хотя это путешествие – совсем не туристский поход, это я знала.
Первый день. Перелет. Дорога в машине. Я очень устала от бессонной ночи и надеялась, что смогу выспаться после обеда. Но! Мы идем в горы. Банька! Ух, какая она оказалась крутая! И я поняла, что в этом походе мне не будет физически легко. И даже физически это будет на пределе. Запомнилось, как я не могла найти свое место около реки, меж тем как другие нашли его сразу. Как я не смогла найти тропу, хотя она там была, и вопрос Алексея: «Почему ты ее не видела?». И купание в водопаде. Посвящение.
Второй день. Каньенинг. Канавинг, как его назвал инструктор. До сего дня я даже не знала, что такое возможно, лезть по водопаду вверх. Прямо по скользким камням, прямо под струей воды. Запомнилось, что горцы ходят «по макушкам камней». Попробовала так ходить. Понравилось. Помню, как мне было трудно прыгнуть с одной скалы на другую, ведь по второй текла вода. И мне казалось, что камни там очень скользкие. А когда прыгнула, оказалось, что ты словно прилипаешь к этим камням, и эта основа держит тебя очень прочно. Главное, встать на полную стопу. Потом был высокий водопад, по которому я решала полезть второй раз с жумаром, чтобы залезть самой, без помощи нашего инструктора, Анатолия. И застряла на середине водопада. Отогнула голову к скале, чтобы можно было дышать. Страха не было. Хоть я и была уверена, что меня никто не спасет и придется выбираться самой. Думала, сейчас я отдохну, успокоюсь и придумаю, как дотянуться до этого большого камня. А дальше будет уже просто. Действовала, как когда-то учил меня муж: не спешить, оглядеться. Но дальше я ничего не успела сделать, меня спасли, вытянули наверх на веревке. Потом еще была тропа Неандертальца. И мы видели, как ведутся археологические раскопки. Как выглядят «культурные слои». Я в первый раз видела, как работают археологи. И комментарий от Анатолия «птички с подрезанными крылышками». Это про встреченных нами археологов. Впечатлил рассказ Анатолия как он бежал из рабства. Шок! Рабство рядом с нами, только чуть выехать из Москвы. Еще я запомнила, как мне хотелось полюбоваться красотой пропасти. И я встала на край обрыва и посмотрела вниз. И я считала, что стою достаточно далеко от края, чтобы это было безопасно. Но на меня сразу начали шикать встревоженные сопутешественники, и я послушно отошла. Я весь поход старалась быть послушной. Потом был спуск на веревках со скалы в полной темноте. Я не предполагала, что я на такое способна. Мне очень помогла Наташа, которая объяснила как правильно спускаться. Особенно порадовало замечание Анатолия, когда мы уже
стояли внузу: «Да там рядом дорога есть, можно было и по дороге спуститься, но зачем по дороге, когда есть скала». И все же, ключевым переживаниям того дня для меня было заныривание в грот. Входишь в воду, ныряешь в холодную темноту, и выныриваешь в гроте. Он маленький. Голова упирается в каменный свод. Очень мало воздуха. Тонкая прослойка воздуха между водой и сводом. Там не хочется оставаться, быстрее обратно к солнцу. Ну вот, после ночного спуска по веревкам, я решила, что ничего сильнее уже не будет, все самое трудное уже позади. И ошиблась.
Третий день. Крутой подъем на Монах. Вот в этот день у меня появилось чувство, что я выбиваюсь из группы. По моим ощущениям, это был день Веры. Самый неприятный день в путешествии. Только вид с вершины на раскинувшуюся долину был хорош!
Четвертый день. Лагонаки. Такими я в первый раз увидела Лагонаки: сколько хватает взгляда справа налево расстилаются луга, кое-где вкрапления деревьев и воды, сверху чистое голубое небо, и через все плато несется табун лошадей. Потом мы спускались по крутой каменистой тропе и шли через хвойный лес. Первый обед на природе. Нам выдают орехи и шоколад. Меня охватывает ужас, поскольку такой порции орехов и шоколада по моим представлениям вполне хватит на весь поход, а не на один обед. Мне так жалко себя! Рюкзак такой тяжелый, и я понимаю, что мне придется нести весь этот лишний груз, без которого вполне можно было обойтись. Я делюсь этими соображениями с товарищами. Не помню точно, что именно я говорила, но в тот момент я поняла, что становлюсь объектом нападок и высмеивания. И дальше будет больше.
На первой стоянке больше всего запомнилась вода. Небольшой родничок. Хотелось сидеть рядом с ними слушать как он журчит. И смотреть как течет струйка воды. И вода в нем была самая вкусная за весь поход. Спросила у Алексея, нужно ли помогать с ужином. Получила сильно удививший меня ответ: «Делай что хочешь. Хочешь помочь – помогай, а хочешь лечь спать – ложись спать». Для меня это странно. Как же так без контроля? В походе все должно быть под контролем, все должно быть рагламентировано. Должны быть введены дежурства, а то все голодные останутся. Ну ладно, буду доверять Алексею и ребятам, что все само собой как-то образуется. И оно как-то образовалось. Даже нашелся человек, желающий мыть каны. За что ему большое спасибо! Я ненавижу мыть посуду в походе, даже свою тарелку не мою. За что приобрела прозвище, которое мне весьма симпатично «Грязная миска-чистая душа».
Я опять чувствую, что выпадаю из группы. Многие начинают чувствовать недомогание, а я нет, я бодрячком. Ночью я ощутила, что Лагонаки и эта полянка, где мы остановились на ночлег, дейтвительно необычное место. Ночью происходила магия. Ее я не смогу описать словами.
День пятый. Встали, позавтракали, собрались, пошли. Физически – это был самый тяжелый день для меня. Я сильно отставала. Всячески старалась не отбиваться от группы. На короткие остановки приходила последней. Старалась хотя бы влиться в общей разговор на привале, что-то отвечать. Если не было сил отвечать, то хотя бы слушать о чем говорят. Мне казалось, что я всех задерживаю. А когда поднимались на вершину без рюкзаков, все было наоборот. Я бежала вверх, и не могла себя остановить. Какая-то сила словно несла меня вперед. Мне было неприятно, что я бегу первой, а все остальные спокойно идут сзади. Но так хотелось побегать, тем более босиком. Так не хотелось себя в этом сдерживать. И я бежала.
Запомнила, как посмотрели на меня горы, когда мы стояли на вершине и «знакомились» с ними. Настороженно.
День шестой. Ночью я замерзла и не выспалась. Переход был коротким и шлось мне легко. Во всяком случае, намного легче, чем в предыдущий день. Утром этого дня я перебрала рюкзак и вытащила из него ВСЕ вещи, без которых можно было обойтись. Даже кусочек мыла. Даже не набрала воды в бутылку. После обеда был подъем без рюкзаков. Я опять бежала впереди, от чего мне одновременно было очень хорошо и очень тягостно. Может во мне включилось спортивное желание помериться силой с горой? Или с собой? Я опасалась, что это состояние может не дать произойти работе. Но работа была. Нет, лучше напишу аккуратнее – я почувствовала, что работа была.
День седьмой. Переход под Фишт. И как только мы встали на стоянку, пошел град. Разгул стихии! Завораживающе! Я не смогла отказать себе в удовольствии побегать под градом. Ушла в беседку только когда крупная градина довольно больно ударила меня по лицу. Как только стихия закончилась, выяснилось, что град пробил нашу палатку и коврики мокрые. И вещи немного пострадали. Особенно Наташины и Иришкины. Мои-то как раз сухие. Лучше бы было наоборот. Наташа принесла свой коврик сушить. Это меня удивило. В водном походе я не упаковываю свой коврик в герму и когда я стелю его в палатку он мокрый ВСЕГДА. Оказывается, для кого-то мокрый коврик, это неудобно. Впрочем, у меня обычная пенка, она сохнет за пять минут сама собой. Может, надувные коврики совсем другие, и на такой коврик, если он мокрый, нельзя класть спальник? И дальше происходило нечто такое, о чем сейчас вспоминать не хочется. Леша начал говорить, что у меня плохая палатка, и плохое снаряжение, и жизнь тоже не очень… Я знаю, что я нарывалась, что я провоцировала Лешу и других ребят, тем, что я говорила и делала. И мне отвечали. Я знаю, что не со зла. Но стало очень больно.
С этой затаенной болью я легла спать. С одной мыслью – сейчас я усну, и боль уйдет в сторону. Может быть, даже рассосется до утра. Но она не рассосалась. Когда я проснулась, она была со мной, и была сильнее, чем вечером. Я больше не могла терпеть, я только дождалась, пока девчонки выйдут из палатки, и заплакала. Навзрыд. Я не первый раз плакала в походе, но первый раз я плакала не одна. Иришка заглянула ко мне, увидев, в каком я состоянии, спросила, уйти ей или остаться. И я попросила ее остаться. И я очень благодарна тебе, Ириша, что ты осталась. В тот момент я нуждалась в другом человеке. Оказалось, что плакать у кого-то на плече, совсем не то же самое, что плакать одной. Потом меня утешали и обнимали, наверное, все. Спасибо вам за это, ребята. Вы стали мне ближе.
День восьмой. Последний перевал и спуск к машине. Прощание с Лагонаки, с Фиштом. Садясь в машину, я подумала, что теперь- то уж точно, все самое страшное позади. И опять ошиблась.
В последний день перед отъездом был веселый пикник у скалы «Молоток», и вкусный шашлык. И дивное угощенье. И работа, конечно.
Я рада, что я поехала в это путешествие. Сейчас есть ощущение, что подарки, которые мне дала Адыгея, мне еще предстоит распаковать. Спасибо тебе за них, Адыгея!
Теперь мне хочется вернуться туда весной. Полюбоваться цветущей Адыгеей. Сложится ли? Как знать…